По этому поводу меня тут попросили прокомментировать следующую озабоченность: «безработица в России на февраль текущего года составила 2,8% от трудоспособного населения в России… Тем не менее, некоторые экономические эксперты считают, что для нормального развития страны безработица не должна быть меньше 5% трудоспособного населения, а если показатель ниже, то это свидетельствует о перегреве экономики и о дефиците рабочих рук.»

Безработица ниже так наз. естественного уровня предполагает занятость тех ресурсов, использование которых экономически нецелесообразно. Напр., это может принимать форму сверхурочной работы или во время выходных, отказ от отпусков, занятость студентов и молодых мам и под.

Такая сверхвысокая занятость случается с экономикой в фазе бума, за которым рано или поздно следует спад. Иными словами, это составной элемент делового цикла.

Последние семьдесят лет правительства западных стран эти циклы сглаживали, т.е. не только во время спадов/депрессий стимулировали, но и охлаждали во время подъемов.

( Читать дальше )

По этому поводу высказался Нуриель Рубини, известный своими сбывшимися в прошлом прогнозами. Разделяя его пессимизм, добавлю ряд деталей, о которых уже здесь упоминал.

Назревающий сейчас кризис похож на кризис 1970-х гг. по ряду моментов — высокая инфляция, вызванная шоками предложения, в сочетании со спадом.

Но в то время общий объем долга корпораций, домашних хозяйств и государства был куда меньше, чем сейчас, и это обеспечивало большую свободу для денежных властей США. Когда потребовалось, они задрали ставку под 20% и держали до тех пор, пока не справились с инфляцией.

Аналогичные действия сейчас едва ли возможны. Если то же самое сделать при нынешней закредитованности, многие предприятия обанкротятся, а обычные люди окажутся на улице. Это, в свою очередь, будет означать общее сокращение расходов и, соответственно, удар по выжившим предприятиям.

( Читать дальше )

В истории нобелевки по экономике, стартующей с конца 60-х гг., были как титаны, так и просто счастливчики от науки. Нынешних лауреатов я бы отнес к последней категории. Поскольку это в первую очередь касается бывшего председателя ФРС, остановлюсь на двух других, менее известных, лауреатах.

Модель Даймонда-Дибвига описывает банковскую панику как потенциальное равновесие, которого хотелось бы избежать.

Активы банка суть долгосрочные кредиты, которые он не может обналичить, когда вздумается без серьезных издержек. Пассивы — вклады, которые вкладчики могут потребовать назад в любой момент с нулевыми или незначительными издержками для себя. Такая асимметрия делает экономическую систему уязвимой. Если вкладчики совершат набег на банки, они рухнут по той простой причине, что у них нет возможности одновременно удовлетворить все требования.

В более широкой перспективе, эта модель является частным случаем дилеммы заключенных. Здесь мы наблюдаем ситуацию, когда рациональные действия на индивидуальном уровне (со стороны вкладчиков) оказываются вредными, если не губительными, на уровне коллективном.

( Читать дальше )

Позавчерашний обвал продемонстрировал то, как работает один простой механизм:

Публикация данных об инфляции – ожидаемые рынком решения ФРС по ставке – основанных на последних ожидания рыночной реакции.

Действительно, если инфляция высока – с ней надо бороться. Как бы это ни делалось, с помощью повышения ставки или других инструментов ДКП, эффект один и тот же – сокращается спрос и, соответственно, выручка компаний. Бизнес страдает, и это отражается на дивидендах и котировках.

Все эти эффекты отложенные, но рынок, как давно повелось, делает еще не наступившее будущее настоящим.

Низкая инфляция, позволявшая долгие годы западным странам проводить политику низких ставок, привела к появлению в их экономиках множества закредитованных фирм, способных как-то барахтаться только в избыточно благоприятных условиях. Рост ставок – это неизбежное банкротство для многих из них. Поскольку борьба с инфляцией пока далека от завершения, впереди еще много таких банкротств и кризис будет углубляться.

( Читать дальше )

Для ответа на этот вопрос мы можем сравнить сегодняшнюю статистику американского рынка с данными столетней давности, что я и сделал, представив результат на заглавной картинке.

Я наложил друг на друга два графика американских биржевых индексов: индекса Доу Джонса за период 01.1919-10.1954 и S&P500 за период 05.2009-02.2045 (проведя нормализацию, чтобы привести их к сопоставимому виду).

Эти два периода схожи в том, что за точку отсчета положены периоды роста, соответственно, после окончания Первой мировой войны и Великой Рецессии.

Теперь кое-какие наблюдения:
1. Периоды роста длятся одинаковое время, оканчиваясь в первом случае Великой Депрессией, а во втором – коронакризисом;
2. В обоих случаях на начальном этапе кризиса происходит сильный отскок, и как в 1929 г., так и в 2020 г. после первоначального обвала рынок быстро отрастает;
3. Но разница в том, что в наше время отскок оказался сильнее и длительнее – в этом основное различие, которое объясняется тем, что сейчас экономику заливали деньгами, как никогда раньше;

( Читать дальше )

За последние два года начиная от достигнутого в начале пандемии дна нефть подорожала в шесть раз. Здесь срабатывает механизм, который действовал в похожих условиях менее полувека назад.



( Читать дальше )

Обсуждаю ряд насущных вопросов по этой теме в беседе для портала Финам.

В нынешней ситуации на глобальных финансовых рынках можно усмотреть параллели с 1982 годом. Тогда СССР был под санкциями из-за войны в Афганистане, цены нефти росли, в США наблюдалась высокая инфляция, ФРС ужесточала денежно-кредитную политику, а глобальные рынки акций падали в первые месяцы года. Однако во 2-м полугодии фондовые рынки перешли к росту и сумели превысить отметки начала года, причем с этого момента начался длительный цикл их повышения.

В чем сходства и различия нынешней ситуации на финрынках с 1982?

Сходства Вы упомянули, а именно санкции на нашу страну, растущие цены на нефть, высокая инфляция в США, ужесточение денежно-кредитной политики и падение фондовых рынков в ответ.

Теперь о различиях. Во-первых, за точку отсчета для сравнения я бы взял 1979 г, когда СССР вошел в Афганистан. К тому моменту цены на нефть уже шесть лет росли с небольшими откатами и должны были расти еще три года. Иными словами, цикл роста нефти, растянувшийся тогда почти на десятилетие, был еще в самом разгаре. На сегодняшний же день нефть растет еще относительно недавно (вспомним отрицательные цены всего два года назад). И если тогда облегчение наступило через три года, сейчас, возможно, понадобится и больше времени, учитывая зеленую повестку на Западе и связанное с ней нежелание инвестировать в добывающие отрасли.

( Читать дальше )

На днях я привет график, характеризующий это соотношение на примере США.

Еще кое-какие пояснения.

Как известно, денежные власти западных стран уже давно держат ставки на сверхнизком уровне, а у некоторых номинальная ставка ниже нуля. Им нередко противопоставляют политику развивающихся стран, где ставка как правило существенно выше. Но следует иметь ввиду, что важна не столько номинальная, сколько реальная ставка, т.е. за вычетом инфляции. Последняя в западных странах в среднем ниже, поэтому реальные ставки в разных странах оказываются сопоставимы и колеблются вокруг нуля. (Я уже как-то приводил расчет, из которого следует, что, напр., вклад в швейцарском банке с отрицательной номинальной ставкой на длинном интервале не уступает вкладу в американском или российском банке с положительной доходностью, если учесть разницу в инфляции и валютную переоценку.)

( Читать дальше )

Очередное снижение ставки превзошло ожидания и содержит важные сигналы по части настоящего и будущего нашей экономики. Несколько соображений на этот счет:

1. Не откажу себе снова в удовольствии указать на исполнение моих прогнозов. В первом из них месяц назад я допускал переход к снижению ставки в этом году, что было не так уж очевидно на фоне охвативших многих панических настроений относительно рубля и инфляции.

Несколькими днями позднее я предположил, что начавшееся тогда снижение ставки «станет первым шагом в новом цикле смягчения денежно-кредитной политики», что и реализовалось сегодня.

Наконец, в том же посте я допустил, что «итоговая инфляция окажется ниже 20%». Это близко к нынешним инфляционным ожиданиям ЦБ, но находилось в остром противоречии с распространенными прогнозами месячной давности об ожидающей нас невиданной инфляции;

2. В своих прогнозах я исходил из некоторых общеэкономических принципов и статистических тенденций, как то

( Читать дальше )

На длинном временном интервале ставку обычно держат на уровне инфляции. Оно и понятно. В этом случае никто никому не делает подарков – процент просто покрывает заимодавцу потери из-за инфляции. Более высокая доходность была бы уже наградой за риск, как и с любым другим предпринимательством, а доходность ниже инфляции означала бы субсидирование заемщика со стороны заимодавца.

Подарок заемщику – именно это заложено в ставке ниже инфляции (или в отрицательной реальной ставке) и именно такая политика в наше время популярна во всем мире как способ стимулирования экономики.

Еще раз на пальцах, что мы в здесь приобретаем и кто оплачивает банкет.

Начнем с простого психологического факта: отрицательная ставка, как и любые другие формы раздачи денег, импонирует людям, потому что вообще нам нравится что-то получать.

При этом, если не вникать в работу экономической системы, воспринимается это как халява – не только на индивидуальном уровне, но и в масштабах всего общества. Действительно, на одной стороне какая-то ставка – что нам стоит ее прикрутить? – на другой же стороне реальные блага, приобретаемые на розданные деньги, и рост производства в ответ. Выглядит, как настоящая магия, которой грех не воспользоваться.

( Читать дальше )